|
ОСИП МАНДЕЛЬШТАМ (1891-1938) СТИХОТВОРЕНИЯ о МУЗЫКЕ.
В стихотворениях "Рояль" и "За Паганини длиннопалым..."отразились впечатления о концертах пианиста Генриха Нейгауза и скрипачки Галины Бариновой.
В стихотворении "Концерт на вокзале" воссоздана атмосфера знаменитых концертов в помещении Павловского вокзала, игравших важную роль в музыкальной жизни Петербурга - Петрограда.
ШАРМАНКА
Шарманка, жалобное пенье Тягучих арий дребедень - Как безобразное виденье, Осеннюю тревожит сень...
Чтоб всколыхнула на мгновенье Та песня вод стоячих лень, Сентиментальное волненье Туманной музыкой одень.
Какой обыкновенный день! Как невозможно вдохновенье - В мозгу игла, брожу как тень.
Я бы приветствовал кремень Точильщика - как избавленье: Бродяга - я люблю движенье. 1912
БАХ
Здесь прихожане - дети праха И доски вместо образов, Где мелом - Себастьяна Баха Лишь цифры значаться псалмов.
Разноголосица какая В трактирах буйных и в церквах, А ты ликуешь как Исайя, О, рассудительнейший Бах!
Высокий спорщик, неужели, Играя внукам свой хорал, Опору духа в самом деле Ты в доказательстве искал?
Что звук? Шестнадцатые доли, Органа многосложный крик - Лишь воркотня твоя, не боле, О, несговорчивый старик!
И лютеранский проповедник На черной кафедре своей С твоими, гневный собеседник, Мешает звук своих речей. 1913
ОДА БЕТХОВЕНУ
Бывает сердце так сурово, Что и любя его не тронь! И в темной комнате глухого Бетховена горит огонь. И я не мог твоей, мучитель, Чрезмерной радости понять. Уже бросает исполнитель Испепеленную тетрадь. ........................................ ........................................ ........................................ Кто этот дивный пешеход? Он так стремительно ступает С зеленой шляпою в руке, ........................................... ...........................................
С кем можно глубже и полнее Всю чашу нежности испить? Кто может, ярче пламенея, Усилье воли освятить? Кто по-крестьянски, сын фламандца, Мир пригласил на ритурнель И до тех пор не кончил танца, Пока не вышел буйный хмель?
О, Дионис, как муж, наивный И благодарный, как дитя! Ты перенес свой жребий дивный То негодуя, то шутя! С каким глухим негодованьем Ты собирал с князей оброк Или с рассеянным вниманьем На фортепьянный шел урок!
Тебе монашеские кельи - Всемирной радости приют, Тебе в пророческом весельи Огнепоклонники поют; Огонь пылает в человеке, Его унять никто не мог. Тебя назвать не смели греки, Но чтили, неизвестный бог!
О, величавой жертвы пламя! Полнеба охватил костер - И царской скинии над нами Разодран шелковый шатер. И в промежутке воспаленном, Где мы не видим ничего, - Ты указал в чертоге тронном На белой славы торжество! 1914
* * * В тот вечер не гудел стрельчатый лес органа, Нам пели Шуберта, - родная колыбель, Шумела мельница, и в песнях урагана Смеялся музыки голубоглазый хмель.
Старинной песни мир, коричневый, зеленый, Но только вечно молодой, Где соловьиных лип рокочущие кроны С безумной радостью качает царь лесной.
И сила страшная ночного возвращенья Та песня дикая, как черное вино: Это двойник, пустое привиденье, Бессмысленно глядит в холодное окно! 1918
КОНЦЕРТ НА ВОКЗАЛЕ
Нельзя дышать, и твердь кишит червями, И ни одна звезда не говорит, Но, видит Бог, есть музыка над нами, Дрожит вокзал от пенья Аонид, И снова, паровозными свистками Разорванный, скрипичный воздух слит.
Огромный парк. Вокзала шар стеклянный. Железный мир опять заворожен. На звучный пир в элизиум туманный Торжественно уносится вагон: Павлиний крик и рокот фортепьянный. Я опоздал. Мне страшно. Это - сон.
И я вхожу в стеклянный лес вокзала, Скрипичный строй в смятеньи и слезах. Ночного хора дикое начало И запах роз в гниющих парниках - Где под стеклянным небом ночевала Родная тень в кочующих толпах...
И мнится мне: весь в музыке и пене, Железный мир так нищенски дрожит. В стеклянные я упираюсь сени. Горячий пар зрачки смычков слепит. Куда же ты? На тризне милой тени В последний раз нам музыка звучит! 1921
* * * Жил Александр Герцович, Еврейский музыкант, - Он Шуберта наверчивал, Как чистый бриллиант.
И всласть, с утра до вечера, Заученную вхруст, Одну сонату вечную Играл он наизусть...
Что, Александр Герцович, На улице темно? Брось, Александр Сердцевич, Чего там! Все равно!
Пускай там итальяночка, Покуда снег хрустит, На узеньких на саночках За Шубертом летит.
Нам с музыкой-голубою Не страшно умереть, А там - вороньей шубою На вешалке висеть...
Все, Александр Герцович, Заверчено давно, Брось, Александр Скерцович, Чего там! Все равно! 1931
РОЯЛЬ
Как парламент, жующий фронду, Вяло дышит огромный зал, Не идет Гора на Жиронду, И не крепнет сословий вал.
Оскорбленный и оскорбитель, Не звучит рояль-Голиаф, Звуколюбец, душемучитель, Мирабо фортепьянных прав.
Разве руки мои - кувалды? Десять пальцев - мой табунок! И вскочил, отряхая фалды, Мастер Генрих, конек-горбунок.
Не прелюды он и не вальсы, И не Листа листал листы, В нем росли и переливались Волны внутренней правоты.
Чтобы в мире стало просторней, Ради сложности мировой, Не втирайте в клавиши корень Сладковатой груши земной.
Чтоб смолою соната джина Проступила из позвонков, Нюренбергская есть пружина, Выпрямляющая мертвецов. 1931
* * * За Паганини длиннопалым Бегут цыганскою гурьбой - Кто с чохом чех, кто с польским балом, А кто с венгерской чемчурой.
Девчонка, выскочка, гордячка, Чей звук широк, как Енисей, - Утешь меня игрой своей: На голове твоей, полячка, Марины Мнишек холм кудрей, Смычок твой мнителен, скрипачка.
Утешь меня Шопеном чалым, Серьезным Брамсом, нет, постой: Парижем мощно-одичалым, Мучным и потным карнавалом Иль брагой Вены молодой -
Вертлявой, в дирижерских фрачках, В дунайских фейерверках, скачках И вальс из гроба в колыбель Переливающей, как хмель.
Играй же на разрыв аорты С кошачьей головой во рту, Три чорта было - ты четвертый, Последний чудный чорт в цвету. 5 апреля - июль 1935
* * * Флейты греческой тэта и йота - Словно ей не хватало молвы - Неизваянная, без отчета, Зрела, маялась, шла через рвы.
И ее невозможно покинуть, Стиснув зубы, ее не унять, И в слова языком не продвинуть, И губами ее не размять.
А флейтист не узнает покоя: Ему кажется, что он один, Что когда-то он море родное Из сиреневых вылепил глин...
Звонким шопотом честолюбивым, Вспоминающих топотом губ Он торопится быть бережливым, Емлет звуки - опрятен и скуп.
Вслед за ним мы его не повторим, Комья глины в ладонях моря, И когда я наполнился морем - Мором стала мне мера моя...
И свои-то мне губы не любы - И убийство на том же корню - И невольно на убыль, на убыль Равноденствие флейты клоню. 7 апреля 1937
РОЯЛЬ (из стихов для детей)
Мы сегодня увидали Городок внутри рояля. Целый город костяной, Молотки стоят горой.
Блещут струны жаром солнца, Всюду мягкие суконца, Что ни улица - страна В этом городе видна. 1926
|
|
|||||||||||||
Разработка сайта - Игорь Лущенков, г. Смоленск
Каталог "Классическая музыка в интернете" ВсеУрлы - сборник ресурсов Каталог http://avset.ru Белый каталог ссылок Программирование для всех. ГРЮНДИК.RU |